Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале

Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале
Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале
Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале
Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале
Виктор Василенко: ПРЕСС-ЦЕНТР повесть о Московском кинофестивале
Фото: www.belkprf.ru







Напомним, что в повести «Пресс-центр» журналист Виктор Василенко передал свои впечатления о Московских международных кинофестивалях 70-80-х годов, участником восьми из которых он был. Главный герой повести не является «вторым я» автора, хотя отношение к фестивалю и его событиям у них общее. Все высказывания кинематографистов, встречающиеся в книге, взяты из бесед с ними самого Василенко. Остальные персонажи не имеют конкретных прототипов, хотя порой действуют в ситуациях, имевших место в реальности. Для заставки использован один из рисунков выдающегося румынского режиссёра-мультипликатора Иона Попеску-Гопо, подаренных им Виктору Василенко.

 

 

БУДНИ ПРАЗДНИКА. ПЕРВЫЕ ФИЛЬМЫ, ПЕРВЫЕ СПОРЫ

 

 

Теперь у Павла было совсем иное положение в пресс-центре Московского кинофестиваля, чем тогда, в 75-м. Его узнавали и при аккредитации в последний раз даже не спросили удостоверения. Тем не менее, в этот день он всегда волновался настолько, что не мог спокойно высидеть дома до положенного времени.

Вот и на этот раз Коморовский явился в пресс-центр слишком рано, пришлось почти час ходить взад-вперёд по улице. В десять он оказался не только первым из журналистов, но и единственным. Получил карточку, абонемент, номер пресс-бокса, конверт с приглашением на открытие конкурса короткометражных фильмов, программу фестиваля и каталог конкурсных фильмов. После этого он минут двадцать обсуждал с Мариной Владимировной шансы увидеть на фестивале тех звёзд, которые, если верить представителям оргкомитета, изъявили желание приехать в Москву.

Марина Владимировна, расщедрившись, предложила Коморовскому то, что давали очень немногим журналистам: пригласительный на открытие кинорынка. Павел подумал пару секунд – и к изумлению Марины Владимировны отказался. Конечно, жаль было потерять красивый значок, который там давали, но в первые дни работы фестиваля главным был сбор материалов для корреспонденций, а открытие кинорынка, занимая много времени, мало что давало в этом отношении. Отказ Коморовского удивил и подошедшего за ним журналиста.

- Зря Вы отказались. На открытии кинорынка всегда такой стол…

- Знаете, если мне захочется бутерброд с сёмгой и бокал шампанского, так у меня хватит денег, чтобы купить это самому, - отрезал Павел.

В пресс-центре появился знакомый Павлу киевский журналист Юрий Величко и высокий пожилой человек, назвавшийся при аккредитации Константином Петренко.

Вместе с ними Павел спустился в бар. За кофе просмотрели каталог, посетовали, что в конкурсе почти нет работ именитых режиссёров – только Копполы и Сорди, который, в общем-то, не Феллини. Величко поделился киевскими новостями. Павел в ответ рассказал, что, судя по всему, после его отрицательной рецензии на фильм «Дублёр начинает действовать» он попал в московский «чёрный список» - во всяком случае, после неё «Советская культура» дотоле весьма к нему благоволившая, теперь отводит все его материалы подряд.

- Зачем тебе надо было связываться с этой картиной? – удивился Юрий.- Ты, что, не почувствовал, что её хоровое восхваление – это линия? Она же безумно понравилась Горбачёву.

- А если следующая дребедень понравится Ульянову?! – рассвирепел Павел. – Тогда опять можно будет раскрывать рот только для «Ура!» ? (актёры И. Горбачёв и М. Ульянов были видными фигурами не только в театре и кино, но и в КПСС – В.В.).

- Ты что?! Это же не о том Горбачёве, не об Игоре…

Вскоре спутник Величко, извинившись, ушёл. Павел не удержался от вопроса:

- Почему я его раньше не видел. Для дебютанта он, вроде, староват.

- Просто он раньше на фестивалях был с другой биркой и в других кругах. Костя был одним из боссов украинского Госкино, но дал добро какому-то «не тому» фильму, и теперь он киновед.

 

 

Павел привык к тому, что в первый день просмотров для прессы в десять утра на сцену зала на Воровского выходил руководитель пресс-центра Армен Медведев и поздравлял коллег с началом работы. Теперь же просто погас свет, и на экране пошли титры картины. Прежде Павел не придавал значения приветствию, но лишившись его, почувствовал себя обделённым. Он шепнул об этом Величко и услышал: «Ты разве не в курсе? Теперь пресс-центром руководит какой-то чиновник из Госкино».

Фестивальную программу открыл канадский фильм «Счастье по случаю» - примитивная по сути история о том, как хороший и богатый парень любил девушку, а та была страстно влюблена в небогатого и плохого… В былые времена Павел удивился бы, что подобные фильмы попадают на конкурс МКФ, но за годы, прошедшие с его первого фестиваля, он успел привыкнуть к этому.

Второй шла неимоверно унылая бельгийская лента «Мирей в жизни других» - о серой жизни ничем не интересных молодых обывателей.

- Очень содержательные картины, - в перерыве поделился впечатлениями Павел с оказавшимся рядом в очереди в буфет Петренко.

- Вы не совсем правы. Канадский фильм – да, пустышка. А бельгийский… Такая манера повествования, мне кажется, не просчёт, а расчёт режиссёра. Он таким образом даёт зрителям ощутить пустоту достаточно сытой, но бездуховной жизни.

- Да, но если в фильме нет разности нравственных потенциалов, он не в состоянии вызвать сопереживание зрителей, задеть душу.

- Но это уже вопрос не замысла, а его воплощения.

После перерыва показывали афганский фильм «Солдат Сабур». Павел глянул в каталог: «Молодой герой становится доблестным защитником завоеваний Апрельской революции». Он порадовался за доблестного Сабура, но желания познакомиться с ним поближе не возникло. Коморовский решил, что лучше съездить в гостиницу «Россия». Какой-то «производственной» необходимости в этом не было – просто не терпелось увидеться с кем-нибудь из зарубежных хороших знакомых. До открытия фестиваля оставалось ещё два дня, но первые гости могли уже появиться.

Около часа Павел бродил по пустому вестибюлю Восточного блока, наблюдая, как расставляют щиты с рекламой фильмов. И всё же, его терпение было вознаграждено. Из подъехавшей «чайки» появился югославский актёр Бата Живойнович. С тех пор, как Павел предсказал, что за роль Асена в фильме «Момент» Живойнович получит приз за лучшую мужскую роль, Бата относился к Коморовскому с явной симпатией.

И сейчас он задержался в вестибюле, чтобы перекинуться парой слов с Павлом. Бата рассказал, что его включили в жюри, и если бы не это, он, наверное, не приехал бы – только начал обретать форму после тяжёлого повреждения спины.

- Представляешь, столько лет снимался в военных фильмах – и ничего. А тут первый раз в жизни попробовал сыграть героя-любовника – и вот…

- Не думаешь ради сохранения здоровья вернуться к военной теме?

Бата стал серьёзным: - Война шла четыре года, а я воюю уже 30 лет. Признаться, устал. Я, конечно, счастлив, что мне удалось создать образ человека из народа, вставшего на защиту своей земли, показать его мужество и внутреннюю красоту. Но я хочу, чтобы зрители любили вообще актёра Живойновича, а не только Живойновича с гранатой.

Вполне удовлетворённый Павел хотел идти домой, но тут в гостиницу вошёл невысокий человек, чьё лицо было очень знакомо Коморовскому. Но этого человека довольно давно не было в Москве, и Павел уже потерял надежду встретиться с ним вновь. Вероятно, удивление столь явно проступило на лице Коморовского, что человек рассмеялся – и сомнения исчезли: польский актёр Даниэль Ольбрыхский.

Когда Павел познакомился с Ольбрыхским, то выяснилось, что у них есть общий приятель из спортивного мира, - и это быстро перевело их отношения из сугубо официальных в более доверительные… Конечно, за прошедшее время Даниэль вполне мог забыть о существовании Коморовского, но сейчас Павел не думал об этом. Он ринулся к актёру, едва не сбив стоящего на пути гостиничного служителя.

- Счастлив приветствовать вас! Почему вас так долго не было?

- Я очень хотел приехать на прошлый фестиваль, я даже получил личное приглашение Дирекции фестиваля. Тем не менее, меня не включили в делегацию. Это было наказание за то, что я подписал письмо протеста. Это было честное письмо, не антикоммунистическое. Но министр даже не захотел принять меня, когда я пришёл к нему.

- Это не тот министр, который потом погиб в автокатастрофе? – решил блеснуть своей осведомлённостью Павел

- Да. И слишком много людей пили шампанское по этому поводу. Но я с ними не согласен. Смерть выше личных отношений.

- Что у вас изменилось за эти годы, что мы не виделись?

- Я постарел. Из-за этого был вынужден отказаться от роли в фильме Вайды «Линия тени», а в театре – прекратить играть Гамлета.

- Но ведь Гамлет не так уж молод.

- Да. Но когда мы ставили этот спектакль, был молод я. Сейчас у меня другие эмоции, другие реакции. К примеру, когда мы готовили спектакль, режиссёр Ханушкевич, который очень любит самопроизвольные реакции актёров, посоветовал актрисе, игравшей королеву-мать, дать Гамлету в момент спора пощёчину. Я этого не ожидал и ответил тем же. Но если бы она дала мне пощёчину сейчас, я бы только взял её руку и погладил, Поэтому я уже был вынужден играть молодого Ольбрыхского.

 

 

После шведского фильма «Стены свободы» Петренко сам подошёл к Коморовскому и поинтересовался: «Ну теперь вы удовлетворены?». Действительно, картина произвела на Павла большое впечатление. В ней одной из главных смысловых линий тоже было предупреждение, что в сытой, но бездуховной жизни богатых западных стран человек теряет в себе что-то очень важное. Но, во-первых, здесь герой противостоял этому духовно мёртвому миру, а во-вторых, режиссёр, мастерски используя художественные средства киноискусства, заставлял зрителя самому искать ответы на поставленные в фильме вопросы человеческого бытия. Этими мыслями Павел и поделился с Петренко.

- Всё это чушь! – вмешался в их разговор Олег Николаев. – Фильм слабый. Он же совершенно бессвязный.

- Вы имеете в виду бессвязный сюжетно или художественно? – вкрадчиво спросил Петренко.

- А разве это не одно и то же? – язвительно бросил Николаев.

- Отнюдь. В киноискусстве жесткий сюжетный стержень – вовсе не обязательный атрибут произведения.

- Чушь!

На прошлом фестивале Павел договорился с Николаевым фотографировать друг друга. Тогда Олег представился: «Журналист-международник». Но о кино он писал часто, пространно и безапелляционно. Просматривая время от времени его статьи, Павел удивлялся: даже «журналист-международник», если берётся писать о кино, должен хотя бы пытаться понять специфику этого искусства.

 

 

Утром в день открытия фестиваля Павел прикинул, что может дать в первом репортаже, который предстояло писать вечером. И понял, что хорошо было бы вставить в него хоть пару мини-интервью о надеждах, связанных с фестивалем. Пришлось менять планы: вместо просмотра сразу ехать в гостиницу.

Вестибюль Восточного блока являл собой необычное зрелище. Весь зал – оставались только узкие проходы – был сплошь уставлен чемоданами разного вида и размера. У окошек, где ведали расселением гостей, теснилось десятка два людей, но знакомых лиц Павел не заметил.

Из лифта вышел человек, в котором Коморовский узнал туркменского режиссёра Ходжакули Нарлиева. В конкурсной программе стоял его фильм «Дерево Джамал», и интервью с режиссёром было бы весьма кстати.

- Ходжа, можно несколько минут для беседы?

- Извините, не могу. Сейчас спустится директор нашей студии, и мы сразу уйдём. Давайте завтра, часов в одиннадцать.

Это было не совсем то, что хотелось бы, однако интервью с Нарлиевым пригодится и позже.

- Хорошо, договорились… Знаете, я не так давно смотрел ваши «Каракумы». Нарлиев – и газ! Я такого сочетания не мог себе представить.

- Я тоже, - улыбнулся Ходжа.- Я хотел делать фильм по Айтматову, но в Госкино Ермаш сказал: «Не нужно сейчас Айтматова, сейчас важнее о газе».

Часа через полтора ожидания Коморовский встретил Барбару Брыльску. Судя по её виду, актриса сейчас была настроена не слишком-то доброжелательно. Тем не менее, Павел, памятуя о недавней вполне дружеской встрече в Варшаве, решил попытать счастья.

- Никаких интервью, - отрезала пани Барбара. Потом, видимо, вспомнила Коморовского и сменила гнев на милость: - Только потому, что я имею к вам слабость. А так – никогда в жизни…

- Кстати, а почему вы столь решительно настроены по отношению к журналистам? – вырвался у Павла «внеплановый» вопрос. И он чуть не подпрыгнул, услышав от очаровательной собеседницы:

- Журналисты – это курвы.

Павел вспомнил, как в том разговоре в Варшаве актриса с раздражением говорила о критиках, написавших немало лет назад, что её Кшися в «Пане Володыёвском» - ни рыба, ни мясо. Чем же теперь его коллеги прогневали актрису? Естественно, вслух он интересоваться этим не стал, а задал заготовленные вопросы:

- Что вы можете сказать о современном советском кино?

- В последние годы появилось немало интересных фильмов. Но мне по-прежнему больше всего нравится «Калина красная». Шукшин и актёр чудесный.

- С каким настроением вы начинаете фестиваль?

- С плохим! Я уже два часа не могу дождаться, когда отнесут в номер чемоданы. Думаю, это мой последний Московский фестиваль.

Павел скосил глаза на длинный строй чемоданов, который, несмотря на беспрерывное снование гостиничных служителей, не убавлялся, а даже рос, и подумал, что в польской делегации немало представителей сильного пола, кои могли бы проявить свою шляхетность и отнести чемоданы дам.

Ещё через некоторое время Коморовский заметил во дворе гостиницы молодого, но шумно известного польского режиссёра – его интервьюировала Миленка из югославского телевидения. Павел устремился к воротам, но те в классических традициях были заперты. Не без труда сообразив, как попасть во двор через внутренние переходы, Павел всё же добрался до цели. И как раз услышал вопрос о фильме Вайды «Человек из мрамора». Томаш категорически ответил: «Вайда – это…» дальше он употребил русское слово, которое в переносном значении имеет отнюдь не одобрительный смысл. Павел настолько обиделся за почитаемого Вайду, что ему расхотелось беседовать с модной знаменитостью.

Сегодняшние разговоры никак не могли обогатить репортаж. Павел набросал строк 80, из коих 50 были банальностями. Единственное, что должно было отличить его заметку от сотен подобных – довольно кислая оценка фильмов первого дня конкурса.

 

Фестиваль вошёл в рабочий ритм, а значит, каждое утро Павлу приходилось делать выбор, причём, зачастую втёмную. Сегодня, правда, всё было ясно. Возложение венков к мавзолею пропускать нельзя. Хотя только руководители делегаций участвовали в этой церемонии в обязательном порядке, но очень многие гости по собственной охоте шли к Ленину, - и здесь можно было сфотографировать известных актёров и режиссёров. Ну, а сразу потом предстояла аудиенция у Нарлиева…

- Вы не будете возражать, если к нам присоединиться ещё один журналист? – спросил режиссёр, когда Павел вошёл в его номер. Если учесть, что коллега уже сидел в кресле, то вопрос имел чисто риторический характер. «Леонид Васильев», - назвал тот своё имя, знакомое Павлу по публикациям в «Советском экране» и «Искусстве кино».

Поначалу разговор вёл Васильев. Речь шла о фильме «Дерево Джамал», которого Павел не видел, и потому он только слушал. Но когда перешли на стремление некоторых режиссёров поспеть за модой, идя ради этого на творческие компромиссы, Павел сразу включился в беседу.

- Ваши фильмы, будем оценивать честно, находят горячих поклонников, но у массового зрителя – по крайней мере, в европейской части страны – особой популярностью не пользуются. У вас не возникало желания попробовать за счёт каких-то «аттракционов» повысить прокатные возможности своих картин?

- Никогда…- Нарлиев подумал, а потом твёрдо повторил: - Никогда. Конечно, хотелось бы, чтобы фильм, сделанный душой, понравился широкому кругу зрителей. Это идеальный вариант. Но сознательно вставлять какие-то вещи, идти на компромисс только ради того, чтобы фильм понравился? Как можно в деле, которому отдаёшь душу, идти на такое?

- И никогда не появлялось желания сделать, как сейчас говорят, «зрелищный» фильм?

- Несколько лет назад мы сделали сценарий фильма об укреплении Советской власти в Туркестане. Там был довольно динамичный сюжет. Но мы не делали его таким специально – просто материал был специфический. И мы сохранили главное для нас: глубокие национальные образы. Я хотел и поставить этот фильм, но Госкино передало его другому режиссёру.

- Наверное, Ермаш посчитал, что у вас получится вместо желанного «историко-революционного» боевика философская картина?

Ходжа рассмеялся: - Может быть.

От Нарлиева Коморовский поехал на просмотры для прессы. Здесь показывали «Тегеран-43». Павел чувствовал недоверие к этой картине: слишком уж её дружно воспевали – и, главное, писали больше о важности темы, а не об уровне её раскрытия… Фильм оправдал ожидания: заурядный боевик с антифашистским «моралитэ».

Больше понравился Павлу кубинский фильм «Роза ветров», хотя в этой притче о бессмертии борьбы против империализма он понял далеко не всё – режиссёр широко использовал мотивы индейских легенд, которых Павел не знал.

 

 

Сегодня начинались пресс-конференции, и на первую – независимо от того, кто её давал, - Павел всегда приходил. На сей раз конференции открывала Канада. В зале человек на 150 сидело полтора десятка журналистов – и те, в основном, заглянули выпить даровый кофе. Соответственно, и говорили между собой не о фильме, а о том, что всё мельчает на фестивале – ещё в начале 70-х на пресс-конференциях давали и канапе, и напитки покрепче кофе.

Величко был прав: место ведущего занял не Медведев, а незнакомый Павлу человек, который, как показалось Коморовскому, к своим обязанностям относился с полным равнодушием. Армен так вёл пресс-конференцию, что и при двух журналистах в зале спасал её от провала. А этот – только время от времени подавал реплику: «Следующий». Поскольку фильм интереса не вызвал, то пресс-конференция состояла в основном из пауз.

Бельгийской пресс-конференции Павел предпочёл польский фильм «Героическая пастораль» - и был разочарован. Грынь в главной роли, правда, был хорош, но сама картина – два мужа одной жены, а на заднем плане - классовая борьба в деревне в первые месяцы после освобождения Польши.

Но вот болгарская картина «Равновесие», на которой Павел остался лишь потому, что в других местах в это время ничего интересного не происходило, оказалась очень неплохой. Писатель, построивший своё благополучие на воспевании действительности, становится свидетелем трагедии, показывающей, что в реальной жизни добру приходится куда труднее, чем в его книгах и сценариях. Потрясённый, он отказывается продолжать работу над фильмом по очередному своему «утверждающему» сценарию…

Тема была очень близка Павлу. Произвела впечатление и честность подхода к ней авторов картины. И Павел даже удивился, когда услышал от Васильева:

- Не знаю, чем вам он понравился. Фильм весьма посредственный. В нём много линий, и каждую режиссёр старается разработать сюжетно, - и это делает фильм чрезвычайно тяжеловесным.

- Павел, будьте последовательны, - поддержал Леонида Петренко.- Вы же сами давеча рассуждали о художественных средствах киноискусства. А если из «Равновесия» убрать бесконечные разговоры, в нём останется только тройка любовных сцен.

- Да вы что! – чуть не завопил Павел.- Много вы видели соцстрановских фильмов, в которых бы столь серьёзно исследовались такие острые нравственные проблемы?!

- «Важность темы не может служить автору индульгенцией за художественную несостоятельность произведения», - добил Павла цитатой из статьи самого Коморовского в «Советской культуре» Васильев. Павел прекратил спор, но мнения о «Равновесии» не изменил.

Их оживлённую дискуссию услышал прогуливающийся неподалеку Здислав Орнатовский из варшавского «Экрана». Он подошёл к ним и включился в разговор:

- Самое интересное: фильм кончается совсем не так, как показали журналистам. Не знаю почему, но не показали последней части. Съёмки картины заканчивают без участия писателя. Она имеет большой успех, - и писатель, забывая о своём твёрдом намерении изменить свою позицию, принимает вместе с другими все почести. Согласитесь, что такой финал вносит существенный нюанс в содержание картины.

Павел согласился, а потом не без опаски услышать подтверждение пересказал Здиславу вопрос Миленки о «Человеке из мрамора» и ответ Томаша.

- Глупость, конечно, поморщился Орнатовский, - но распространённая. У нас в «Экране» сам Носаль написал рецензию, в которой на двух полосах высказал по сути ту же мысль, что и Томаш. Но «Человек из мрамора», во-первых, просто хорошо сделан, а во-вторых, в нём нет такой уж страшной крамолы. Да, Вайда показывает то негативное, что у нас было и есть – возможно, даже слишком усердствует в этом. Но ведь он показывает и то, что Нова Гута, как бы трудно ни шла стройка, построена и эффективно работает, а Витек, которого тогда ни за что посадили, полностью реабилитирован и сейчас занимает высокую должность.

После просмотров Павел заехал в «Россию». Походил час по вестибюлю, но никого интересного так и не встретил. Его блуждания остановил Величко:

- Ну что, дело было вечером, делать было нечего? Знаешь, мне нужно взять интервью у Де Сантиса. Хочешь – присоединяйся.

Что ж, кто откажется от встречи с одним из самых ярких режиссёров неореализма. Павел только спросил:

- А переводчик?

- Я буду говорить с ним по-английски и сам буду тебе переводить.

Попытка дозвониться успеха не имела. Они поднялись к номеру Де Сантиса – и увидели на двери грозное предупреждение по-русски: «Журналистов настоятельно просят не беспокоить».

- Знаешь, мне что-то уже расхотелось с ним встречаться, - сказал Павел.

- Ничего. Подождём: скоро ужин, он наверняка зайдёт к себе переодеться.

Как выяснилось, Де Сантису заходить к себе не было нужды – он уже был в номере. Но расчёт Юрия оправдался: к ужину Де Сантис вышел. Когда Величко и Коморовский направились к режиссёру, Павел не сомневался, что услышат отказ и, вероятно, в резкой форме. Но Де Сантис вполне лояльно согласился присесть с ними в холле на этаже, предупредив только:

- Максимум десять минут.

Восемь из них Величко расспрашивал о перспективах сотрудничества советских и итальянских кинематографистов. Потом Павел всё-таки вставил два вопроса.

- Мне не раз доводилось слышать о разных режиссёрах, - в том числе и о вас, - что именно он должен считаться отцом неореализма. Так кто же всё-таки стоял у истоков этого направления?

- Мне тоже не раз приходилось отвечать на подобные вопросы,- улыбнулся Де Сантис, - И я всегда говорил: «У него есть только мать – великая мать: сопротивление итальянского народа реакции». Без этого неореализм не смог бы стать таким мощным течением. И авторы неореалистического кино в свою очередь участвовали своими фильмами в борьбе за демократизацию итальянского общества.

- Я уже несколько лет не видел ваших фильмов. Они по какой-то причине не доходят до советского проката?

- Всё гораздо хуже. Неореализм вывел на экраны простых людей, которые прежде никогда не могли на него попасть: крестьян, рыбаков, партизан. Но в 60-е годы итальянское кино стало переориентироваться на жизнь буржуазии. Я не хочу сказать, что фильмы стали хуже – в 60-70-е годы в Италии было создано много прекрасных картин. Но такая трансформация означала, что левая культура потерпела поражение: крупная буржуазия стала доминировать и в культуре. Простым людям опять не было места на итальянском экране. А это значит, что не оказалось места и для Джузеппе Де Сантиса. Мне много раз говорили: «Такой режиссёр, как ты, мог бы приспособиться и делать фильмы в новом русле». Но я не хочу приспосабливаться. В принципиальных вопросах я на компромиссы не иду.

 

 

Перед тем, как ехать домой, Павел зашёл в пресс-боксы за бюллетенем «Новости» и «Спутником кинофестиваля». Их уже привезли, но не разложили по боксам. Чтобы занять время. Павел отправился в очередной обход вестибюля, благо гости как раз выходили к вечернему просмотру. Он сфотографировал Бату Живойновича, о чём-то оживлённо беседующего с польским режиссёром Ежи Гофманом, а когда те разошлись, заговорил с Батой – посочувствовал: высиживать в зале каждый день почти по восемь часов да ещё на таких фильмах даже со здоровой спиной трудно

- Спина, действительно, побаливает, - ответил Бата. – Но я тебе скажу: если в день удается посмотреть один по-настоящему хороший фильм, то фестиваль уже не плохой. Это я не только к вашему фестивалю отношу – к любому.

- Я знаю, что в главном зале вы будете смотреть «Тегеран» как раз сегодня, поэтому не сочти мои слова за нажим на жюри, но я тебе заранее сочувствую: ужасный примитив.

- Я и без твоего предупреждения настроен скептически. Знаешь, мне ведь предлагали в нём сняться. Я спросил: «А какая у меня будет роль?». И мне сказали: «Найдём какую-нибудь». Я пожал плечами и отказался. Не люблю, когда фильму нужен не актёр Живойнович, а только его имя.

В метро Павел просмотрел рецензии на первые фильмы. Так и есть: канадский оценен весьма обтекаемо, а об афганском пишут чистую риторику с добавлением «фильм поднимает», «фильм затрагивает». Он вспомнил, как на одном из фестивалей египетский режиссёр на пресс-конференции сказал, что приехал в Москву учиться и ждёт от критиков серьёзного анализа его фильма. Дождался, как же!

Дома он сразу сел за материал. Сделал короткий обзор следующих восьми фильмов, причём, при оценке первой части конкурсной программы использовал критерий, предложенный Живойновичем – со ссылкой на автора. Потом добавил интервью с Нарлиевым – и к девяти всё закончил.

Виктор ВАСИЛЕНКО,

Белгород

(продолжение следует)





   

   

       
 
По теме
Глава администрации Валуйского городского округа Алексей Дыбов вручил заслуженные награды работникам культуры Валуйской территории Глава администрации Валуйского городского округа Алексей Дыбов вручил заслуженные нагр
Событие приурочено к 70-летию образования региона В музее представлены экспонаты, посвящённые истории школы: фотографии ветеранов педагогического труда, руководителей школы и учителей года, выпускников разных лет,
VSH_3038.jpg - Губернатор и правительство Основная тема обсуждения — условия ведения бизнеса в текущей оперативной обстановке  «Последние три недели были тяжелыми для города Белгорода, Белгородского района, Грайворонского округа, для всех нас,
Губернатор и правительство
Бронхиальная астма у детей, "Холодовая цепь" как неотъемлемая составляющая безопасности иммунизации, особо опасные инфекции.
Детская поликлиника №3 г. Старого Оскола
День работника культуры - ЦБС Ракитянского района Сегодня состоялось мероприятие, приуроченное к празднованию Дня работника культуры.
ЦБС Ракитянского района
В музее Первой конной армии - Центр соцобслуживания населения В рамках реализации  национального проекта «Демография»  федерального проекта «Старшее поколение»  и пилотного проекта  на территории Белгородской области по созданию системы долговременного ухода,
Центр соцобслуживания населения