Бабушка нашей страны
Село Гарбузово Алексеевского района вольготно раскинулось вдоль дороги. Уютные домики в обрамлении деревьев и кустарников просятся на пасторальное полотно какого-нибудь художника. И трудно поверить, что село это и его жители переживали страшные времена оккупации, голода и постоянного страха…
В одном из домов вместе с сыном и невесткой живет девяностолетняя Александра Ивановна Лепетуха. Женщина будто воплощает образ всех бабушек нашей страны: обстоятельная, рассудительная, с лучиками-морщинками, с натруженными за долгую жизнь руками. И с огромным ворохом воспоминаний – как хороших, так и не очень. К плохим относятся и воспоминания о трех долгих годах работы в фашистской Германии, куда ее угнали 15-летней девочкой…
Враги сожгли родную хату...
Родилась Александра Ивановна 8 июня 1926 года в поселке Кустино Середино-Будского района Сумской области. Окончила пять классов, и грянула Великая Отечественная война.
– А потом какая учеба? То холодно, то голодно. Немцы рано пришли. Оккупировали. А потом поселок наш спалили, а нас всех отправили в Полтавскую область.
– Немцы спалили поселок? – спрашиваю бабушку.
– Если бы, – отвечает Александра Ивановна, – Наши и спалили. Хотя какие они «наши»? Украинские националисты, которые у фашистов служили. Партизанами себя называли. Бирюлек на себя понацепляли, медалек всяких. Хотя за что? За то, что по кустам прятались?
Бабушка Шура отрешенно вспоминает военные годы.
– Шестнадцатый год мне шел. Меня и мою сестру хотели отправить в Германию. Но у нее был мальчик маленький – годик ребенку. Пожалели ее – не отправили. А нас по вагонам посадили и повезли. Куда везли – не знаем. А когда ночью привезли – еще и по тоннелю какому-то вели кто знает куда. Покормили быстро и в барак определили. А там уже народу много было. Подольские были. Житомирские. Нам девушки, которые уже были там, объяснили, что да как. А наутро нас на завод погнали...
Только плакать оставалось
Александра Ивановна буднично вспоминает страшные годы:
– Меня никто не брал – маленькая была. Но мастер один взял меня. Военный завод был. Делали детальки для винтовок. Сидишь и день делаешь детали. Кормили очень плохо. Утром чай несладкий и кусочек хлеба черного, как из глины слепленного. В обед брюква вареная. И вечером несъедобное давали. Водили нас в баню изредка. А там паром обдавали горячим. Как пустят пар – невозможно было выдержать. Мы падали на пол и лежали. Казалось – смерть пришла. Вшей было много. В шкафу специальном одежду тоже паром обдавали. В лагере мы холодной водой мылись, греть нечем было.
– Ну а относились к вам как? Не били хоть? – спрашиваю женщину.
– Как не били? Было один раз, что тревога – самолеты. Меня женщина больная попросила воды принести. А тут полицай свистит. Он меня узнал. Прибежал в барак и бьет меня по лицу. «Ты русская свинья», – кричит. С двух сторон лицо опухло. Или на заводе в ночную смену. На моем станке не было работы – на другой станок отправили. А я там не могу работать. Так мастер меня как ударил – я на детали металлические упала. Разбила себе все. И не сделаешь ничего. Только плакать оставалось…
Хуже фашистов
Александра Ивановна говорит, что ей, в отличие от ее землячек, еще повезло – она работала не в «русском» цеху. В ее цехе были поляки и французы. К ним немцы относились немного лучше.
– Они свободно ходили. А нас из бараков строем водили. На завод. С завода. Но я тебе скажу, сынок, немцы были уважительнее, чем украинские националисты. Те что зря делали. Мы от голода побирались, и нам немцы простые еду давали. Кусочек хлеба там или сахар. Жалели нас. А националисты, которые надзирателями были, еду у нас отбирали. У нас в лагере был надзиратель – националист украинский. Ничего не работал. Только ходил за всеми смотрел. И после войны убежать не успел, его ребята утопили в речке. Самосуд устроили.
Александру Ивановну вместе с другими угнанными на работы в Германию освободили американцы в 1945 году. Потом отправили на Родину. И только в октябре 1945-го она попала домой.
Богата баба...
Окончание войны для Александры Ивановны началось с прибытия на Родину:
– Когда приехала домой – познакомилась с Иван Петровичем Лепетухой. Он фронтовик, был пулеметчиком. Награжден за взятие Берлина и за Победу над фашистской Германией. Ранило его под конец войны, и правая рука почти не работала. Вскоре поженились и переехали в Гарбузово – на родину мужа. Так с тех пор тут и живу.
А в 1948 году – новая напасть. Тогда Лепетуха родила первую девочку и не выработала нужное количество трудодней. За это ее отправили под суд.
– В декрет не ходили тогда. Вот за старшую Валю и судили. Председатель обвиняет в суде. Говорит, мол, не выработала, такая и сякая. А судьей женщина была. Сказала председателю: «Дочка вырастет и отработает за маму!». И оправдала меня.
У Ивана Петровича и Александры Ивановны родились семеро детей: девочки Валя, Маша, Галя, Рая, Катя, Аня и сын Петр. Супруги всю жизнь работали в колхозе. И в 1977 году Александру Ивановну за добросовестный труд наградили медалью «Ветеран труда». А также медалью Материнства и орденом «Материнская слава».
В 1991 году ушел из жизни Иван Петрович. Но, оглядываясь назад, бабушка Шура все-таки больше вспоминает хорошее:
– У меня семеро детей. Пятнадцать внуков и уже 13 правнуков. Слава Богу, богата баба!
Она ни на кого не держит зла. Бережно хранит единственную фотокарточку молодого фронтовика Ивана Лепетухи. А про работу в Германии и про страшные военные голодные годы говорит одно:
– Лишь бы это никогда и ни с кем не повторилось…
А. СТОПИЧЕВ. Фото автора.